Жестокий урок Порт-Артура и Цусимы потряс Россию, но он породил неодинаковые умонастроения в различных слоях российского общества. На фоне пессимизма и социальных волнений, которые привели к серьезным реформам государственного устройства, в рядах армии и флота росло число прогрессивно мыслящих офицеров, призывавших к реформированию военной силы и возрождению флота.

Во флоте это движение олицетворяли: Стратегическая часть Главного морского штаба, которую возглавлял капитан 1 ранга Н. 0. Эссен; кружок молодых офицеров во главе с А. В. Колчаком, А. Н. Щегловым; Особый комитет по усилению военного флота на добровольные пожертвования, куда входили известные ученые А. Н. Крылов, И. Г Бубнов, Б. Б. Голицын, а также многие передовые командиры - участники войны.

Натура эмоциональная, моряк с головы до ног Николай Оттович Эссен весьма болезненно перенес гибель портартурской эскадры. Будучи командиром крейсера “Новик”, броненосца “Севастополь” и флаг-капитаном начальника эскадры, он не раз выступал против пассивной тактики адмирала В. К. Витгефта и наместника царя Е. И. Алексеева. Когда начался прямой расстрел кораблей в гавани, Н. 0. Эссен несмотря на запрет выходить в море штормовой ночью протаранил неразведенные боны и перевел “Севастополь” в бухту Белый Волк, где продолжил борьбу с японским флотом, утопил или повредил несколько миноносцев, обстреливал японские войска, наступавшие в районе Голубиной бухты.

Напоминанием о героизме дерзкого командира и поныне может служить приказ начальника Квантунского укрепрайона генерал-лейтенанта А. М. Стесселя от 5 декабря 1904г: “Гордитесь, славные воины, подвигом броненосца “Севастополь”, подвигом командира капитана 1 ранга Зссена, господ офицеров и команды! Пусть каждый из вас будет с гордостью передавать родине и потомкам, как “Севастополь” один отважился выйти на рейд в ночь на 26 ноября и, будучи атакован подряд пять ночей, со славой геройски отбивал атаки неприятельских миноносцев. Подвиг этот не должен никогда изгладиться из вашей памяти!.. Ура героям броненосца “Севастополь”!

Тяжелейшим потрясением для Н. 0. Эссена и экипажа стало затопление корабля в день капитуляции Порт-Артура. Броненосец уже погружался в море, когда группа офицеров решила вновь подняться за командиром, не желавшим сойти с мостика; они оторвали от поручня впавшего в истерику капитана первого ранга и насильно снесли на буксир.

Полушутливый девиз “Флот и работа!” символизировал и смысл, и содержание жизни Николая Оттовича Эссена. Он родился 11 (по ст. ст.) декабря 1860 г в семье, имевшей почти двухсотлетние морские традиции и давшей флоту семь георгиевских кавалеров. Его отец, Отто Васильевич, статс-секретарь и товарищ министра юстиции, был сыну примером верности делу и долгу, а мать, Любовь Алексеевна (урожденная Дружинина), передала ему чувствительность и утонченную деликатность, которые так влекли к Николаю Оттовичу сердца окружающих.

Тринадцати лет мальчик поступил в Морское училище, и с того времени все труды и помыслы Эссена были всецело отданы морю и флоту Окончив курс вторым по выпуску (первым был будущий академик князь Б. Б. Голицын), он отправляется гардемарином на “Герцоге Эдинбургском” в Средиземное море и на Дальний Восток. Вернувшись через три с половиной года, Николай Оттович оканчивает механическое отделение Морской академии, затем Артиллерийский класс и снова почти на четыре года уходит в дальнее плавание. За эти годы, будучи старшим офицером “Адмирала Корнилова”, “Грозящего”, командиром миноносца, он не только досконально изучает Средиземное море и Дальневосточный театр, но и знакомится там со многими будущими адмиралами сотрудничавших в южных морях флотов, уже различая среди соплавателей вероятных союзников и противников. Придя к убеждению о неизбежности военного столкновения России и Германии, Эссен в 1898 г выступает в “Морском сборнике” со статьями о германском флоте и заводит на него свое досье, которое пополнял до конца дней.

Замечен и он будущими соперниками. Так, германский морской атташе в Порт-Артуре, впоследствии адмирал, Э. Гопман составил тогда следующий портрет Н. 0. Эссена: “Мне представили маленького плотного капитана 2 ранга, шедшего мелкими быстрыми шажками по набережной, Чистое круглое лицо, большие умные синевато-серые глаза... Это лицо и глаза из тех, что надолго врезываются в память. Говорят, хрустально бескорыстный, крайне независимый человек”.

Капитан 1 ранга Н. 0. Эссен вернулся с войны и из плена с золотой саблей “За храбрость”, орденом Св. Георгия и с богатейшим опытом наблюдений и размышлений о проигранной кампании. Сделавшись начальником Стратегической части Главного морского штаба, он организует большую работу по изучению минувшей войны, анализу бесчисленных публикаций военных специалистов всего мира. Наблюдая за трудами своих офицеров, которые потом составят известную “Черную книгу”, Николай Оттович требует от них плодотворных идей по предотвращению подобной трагедии в будущей войне.

Первым значительным шагом Стратегической части по реформированию морского ведомства стал разработанный А. В. Колчаком и А. Н. Щегловым проект создания Морского генерального штаба. Весной 1906 п проект был утвержден императором. Создание нового органа оперативного управления флотом и начальствование в нем были возложены на командира владивостокского “Громобоя” Л. А. Брусилова.

Сам Эссен в это время уже командовал строящимся в Англии броненосным крейсером “Рюрик”, но в сентябре был отозван из Барроудля организации в Либаве “Первого” отряда минных крейсеров. Составленный из кораблей, построенных на народные пожертвования, и части старых миноносцев отряд должен был стать первым боеспособным соединением на месте почти полностью погибшего на Дальнем Востоке флота Балтики.

Николай Оттович, видя в своем отряде зародыш нового Балтийского флота, считал главной задачей заложить в его организацию идеи и принципы, выношенные им в Порт-Артуре и на посту начальника Стратегической части. Предстояло, наряду с выработкой прогрессивной тактики минного флота, добиться, чтобы личный состав в совершенстве овладел техникой и боевыми средствами, а также, что особенно важно, воспитать командиров и офицеров, свободных от доцусимской ограниченности.

Не признающий отдыха, Командующий своей энергией и творческой смелостью множит число сторонников коренной ломки принципов боевой подготовки. Первой заповедью в отряде, реорганизованном вскоре в 1-ю минную дивизию, было: “Учиться тому, что нужно на войне!” Ввиду боевой убыли личного состава и массовой демобилизации, после войны на кораблях остро не хватало офицеров и младших специалистов, на некоторых эсминцах не было и половины нужного числа кочегаров, комендоров. В дивизии создаются свои школы рулевых, минеров, наводчиков. Для офицеров оборудуются тренажеры по девиации компаса, минный, артиллерийский и радиотелеграфный классы.

Между тем на пути нововведений вставали рутинная организация морского ведомства, правовые установления прошлого века, в частности, сохранившийся почти без изменений Морской устав 1853 г. Да и “Новые основания пароходной тактики” Г И. Бутакова и “Рассуждения по вопросам морской тактики” С. 0. Макарова также не могли заменить современных наставлений, которые учитывали бы уроки войны и опыт сильнейших флотов мира.

Н. 0. Эссен вступает в борьбу за отмену приказа по Морведу от 1892 г, ограничивающего учебное плавание “для сбережения машин”, ссылаясь на итоги русско-японской войны, критикует позицию сухопутного и морского генеральных штабов, считавших, что “флот не может быть рассматриваем как активный флот в широком понимании этого понятия, а должен ограничиваться высочайше указанной ему ролью оборонительной”.

При всей энергии и целеустремленности Эссена в его письмах домой прорываются нотки безнадежности: “Очень трудно, во всем тормоз и противодействие. Иногда просто руки опускаются, кажется, что ничего не добьешься!” Однако он настойчив, не боится конфликтов, и его работоспособность дает плоды. Он добивается усиления ремонтной базы и приводит в порядок запущенные суда, устанавливает на эсминцах 100-миллиметровые орудия вместо трехдюймовых, комплектует полудивизион особого назначения для выполнения самых сложных боевых операций. Дивизия получает топливо, достаточное для полнокровной боевой учебы.

1 -я минная постоянно в море, причем Н. 0. Эссен всячески усложняет условия плавания. Он ходит в штормовую погоду, ночью, во льдах. Каждый выход имеет целью отработку конкретных оперативно-тактических задач: двусторонний артиллерийский бой, торпедные атаки, минные постановки, взаимодействие с войсками. Мысленно прозревая условия будущей войны, Николай Оттович обращается к шхерам финляндского побережья. Считая, что они, как и при Петре, должны стать прибежищем и оружием слабого Российского флота, он учит командиров без боязни ходить узкостями. Флагштурман дивизии капитан 2 ранга В. И. Лепко оборудовал несколько скрытых ходов от Ганга до Ботнического залива. Им была создана особая система шхерного плавания, включающая навигационную и психологическую подготовку Офицеры Эссена становятся виртуозами управления кораблями и боевыми средствами, их отличают самостоятельность и уверенность в себе. Высшей похвалой в устах начальника дивизии была аттестация: “Не боится ни моря, ни начальства!”

На пасху в 1907г. Н. 0. Эссену было присвоено звание контр-адмирала. Дивизия становится все более известной как школа моря нового типа, к ней привлечено внимание соседствующих флотов, “Маринер Рундшау” ведет на своих страницах постоянный раздел о деятельности этого соединения.

Сделав смотр кораблям дивизии на Петергофском рейде в мае 1907 г., император Николай выразил надежду, что она “послужит ядром, из которого вырастет новый сильный флот, грозный для врага, верный защитник престола и отечества”. В конце августа он присутствовал на маневрах дивизии. Привыкший прежде наблюдать на учениях флота элементарные эволюции в кильватерных колоннах, а то и просто гонки от Биорке до Реве-ля, Николай II был чрезвычайно воодушевлен показанными ему артиллерийским боем, торпедной атакой, охватом и сдачей “неприятеля”. Не сходя с мостика “Пограничника”, император надел на контр-адмирала аксельбанты со своего плеча, назначив Эссена в свою свиту. Монаршее благоволение чинам штаба, командирам и офицерам, царское спасибо и денежное вознаграждение каждому моряку были оценкой дружной и усердной работы личного состава дивизии.

Между тем необходимость реформирования флота становилась все очевиднее как Морскому Министру, так и Совету Государственной Обороны. Общее мнение склонялось к тому, чтобы объединить разрозненные, аморфные отряды под командованием единого начальника со штабом. Упорядочения структуры морских сил и системы управления ими требовало и ожидавшееся пополнение флота. Продолжалось строительство линкоров “Андрей Первозванный”, “Император Павел I”, крейсеров “Баян” и “Паллада”, минных транспортов “Енисей” и “Амур”, только что были сданы флоту канонерские лодки “Сивуч”, “Кореец”, “Бобр”, “Гиляк”, первые дизельные подлодки “Минога” и “Акула”, а также несколько “кайманов”. В Тулоне заканчивались испытания броненосного крейсера “Адмирал Макаров”, из Англии пришел “Рюрик”, ставший сильнейшим кораблем и флагманом Балтийского флота. Нужны были новые идеи и воля, чтобы построить из набора разномастных кораблей пусть небольшой, но боеспособный флот.

Выбор Морского Министра И. М. Дикова, генеральных штабов и Николая II сошелся на контр-адмирале Эссене. 24 ноября 1908 г. Николай Оттович назначается начальником Соединенных отрядов на правах начальника Морских Сил Балтийского моря.

Начинался новый этап в истории старого Балтийского флота, от которого ждали возрождения его боевой мощи. Планы и взгляды Н. 0. Эссена нашли полное понимание со стороны назначенного начальником штаба капитана 1 ранга К. В. Стеценко — старого его соплавателя и сотрудника по штабу адмирала В. К. Виттефта в Порт-Артуре. При формировании штаба было принято разделение его на оперативную и распорядительную части с отделениями флагманских специалистов. По мере преобразования отрядов в дивизии и бригады флаг-капитаны в соединениях также уступали место штабам. Стремясь распространить во флоте порядки 1 -и минной дивизии с ее духом боевитости, поисков и мастерства, Николай Оттович стал решительно назначать в штабы, на корабли и в соединения своих либавских командиров и специалистов.

Это было, поистине, время непобежденных героев Порт-Артура и Цусимы, лейтенантов, рано созревших в горниле войны. Эссеновскую дивизию принял командир порт-артурской “Дианы” князь А. Л Ливен, 2-ю минную возглавил бывший командир “Изумруда” барон В. Н. Ферзен — тот, что в Цусиме увел свой корабль от сдавшегося адмирала Небогатова и спас флаг и команду от плена. Еще одному георгиевскому кавалеру— М. Ф. Шульцу — Эссен поручил создание Отряда минных заградителей. Обладатели ордена Св. Георгия К. А. Порембский, А. Ф. Титов, Л. К. Теше, С. В. Зарубаев, С. Н. Дмитриев, Е. И. Криницкий стали командовать наиболее ценными кораблями. Вернувшиеся с войны и застрявшие в ремонте “Громобой”, “Диана”, “Аврора” были поручены опытным командирам из 1 -и минной — Л С. Максимову, Ф. А. Вяткину, П. Н. Лескову, а старейшая, но самая сильная из канлодок “Храбрый” — отважному А. И. Непенину. Усилиями этих и других талантливых моряков, будущих адмиралов первой мировой войны было возвращено в строй много бездействующих кораблей.

Молодыми, энергичными единомышленниками замещал Н. 0. Эссен должности специалистов штаба Морских Сил. Флаг-штурманом стал командир “Инженер-механика Дмитриева” В. С. Вечеслов, флагманскими минерами — командир “Эмира Бухарского” Н. Г Рейн и преподаватель минного класса А. М. Щастный, флаг-артом — старший офицер “Петра Великого” Д. Н. Вердеревский. Имена эти впоследствии заслуженно войдут в историю Балтийского флота. Менее известны заслуги генерала В. А. Винтера, бессменного флагманского инженера-механика минной дивизии, а затем и флота, но его знания и неутомимые труды во многом обеспечили совершенствование механической части возрождаемого флота и его надежность в самых рискованных операциях будущей войны.

Возвращение в строй прошедших русско-японскую войну “Цесаревича”, “Громобоя”, “Дианы”, “Авроры”, “России”, “Богатыря”, “Олега” и новое строительство позволили сформировать бригаду линкоров и две бригады крейсеров. При наличии двух минных дивизий, бригады подводного плавания, Отряда минных заградителей и заложенных в Петербурге четырех линкоров дредноутного типа на Балтике уже можно было разглядеть контуры возрождающегося флота. Однако штаб Соединенных отрядов (позднее — Действующего флота) понимал, что его силы все еще не заслуживают внимания германского Адмиральштаба, получающего от правительства одну эскадру за другой.

Усвоивший в Порт-Артуре, что XX век исключает из лексикона соперников благородное “Иду на вы!”, Н. 0. Эссен постоянно ощущает над своей головой дамоклов меч внезапного нападения и настойчиво, а порой и резко, требует от властей усиления его флота.

Еще в феврале 1909 г он предупреждает Морского Министра вице-адмирала С. А. Воеводскош “Ваше превосходительство, припомните минувшую войну, когда мы не приняли меры по безопасности нашего флота и не отозвали “Варяга” и “Корейца” из Чемулыто. Неужели ждем повторения бесплодных жертв? А мы на Балтийском театре находимся на таком же положении, представляя в данный момент ничтожную силу, особенно по отношению к морским силам Швеции, которая при конфликте с Германией также будет нашим противником... Нельзя более откладывать решение вопроса о Программе восстановления флота!...”

А дело об ассигновании средств на строительство кораблей продолжало в различных версиях циркулировать между Адмиралтейством, правительством и Царским Селом. Наконец, весной 1912 г., в связи с угрозой замораживания законопроекта в Государственной Думе, вице-адмирал Н. 0. Эссен обращается к Министру И. К. Григоровичу и депутатам Думы с письмом, полным тревоги и надежды. Он пишет: “...Утверждение или неутверждение Программы решает, быть или не быть флоту, поскольку речь идет о личном составе, который есть мозг всякой военной силы. Молодежь, обеспокоенная шаткостью идеи о необходимости для России боеспособного флота, боясь за свое будущее, побежит из морской службы.

Теперь мы имеем в офицерской среде тот материал, который дает надежду довести флот до такой же высокой степени тренировки и знаний, как и у наших ближайших соседей. Нужно только не лишать их уверенности в светлом будущем и, конечно, материально обставить дело так, чтобы они могли полностью отдаться только своему делу”.

Шестого июня 1912 г. “Программа усиленного судостроения 1912-1916 гг.” была принята Государственной Думой. “Известное письмо Николая Оттовича Морскому Министру, прочитанное в Думе, решило судьбу 5-летней Программы судостроения” — писал впоследствии биограф адмирала, его зять Б. П. Страхов.

“Это день великих надежд для России!” — так отозвался на принятие Думой закона Николай II. Император любил флот, часто бывал на кораблях, выходил на маневры и стрельбы, не понаслышке знал его проблемы и людей и не раз напоминал: “Россия должна иметь флот, соответствующий ее достоинству! Флот — завет Петра Великого”.

Получение Морским Министерством 500 млн. рублей активизировало работы по достройке дредноутов и 37-узлового эсминца “Новик”, закладку четырех сверхкрейсеров типа “Кинбурн” и большой серии “новиков”. Безотлагательно началось строительство нового военного порта в Ревеле, артиллерийских батарей в Порккалаудде, на о. Норген и на входах в Ревель. Однако в переделках и согласованиях Судостроительной программы было потеряно не менее двух лет, и оживление работ не могло изгладить в памяти Н. 0. Эссена ужасных переживаний Порт-Артура. Он хорошо понимал, что без бригады современных линкоров в открытом бою с германским флотом он обречен. Имея девять устаревших линкоров и броненосных крейсеров, против сорока одного германского, четырнадцать легких и вспомогательных крейсеров против сорока четырех, вдвое меньше эсминцев, миноносцев и подлодок, русский флот не мог защитить столицу даже ценой своей гибели...

Встав во главе Морских Сил Балтийского моря, Эссен скоро увидел, что нужна совершенная стратегическая идея ведения войны на Балтике, которой можно было бы подчинить и задачи строительства флота, и боевую подготовку. Навязанную ему идею ограничиться обороной на минном заграждении вблизи столицы он отвергал всей своей энергичной душой, поскольку судьба Петербурга в этом случае могла быть решена одной ошибкой.

25—26 января 1912 г. в Ревеле на “Амуре” и “Баяне” состоялось совещание высших морских начальников флота Балтийского моря, на котором обсуждался план военных действий, выработанный Генеральным штабом. Эссен считал главным его недостатком отказ от инициативы, в результате чего неприятель получает возможность выбора средств и путей прорыва. К тому же такой план потребует до 250 тысяч человек сухопутных войск для обороны не прикрытых флотом побережий.

Адмирал представил на суд флагманов и штаба тезисы вынашиваемого им плана № 2, построенного на неожиданности и инициативе и на том, что по дислокации мирного времени балтийские силы Германии вполне “по зубам” русскому флоту.

“Получив от правительства извещение о предстоящем разрыве дипломатических отношений с Германией и ожидающемся нападении, наш флот должен действовать по особому плану, не сообщаемому никому в Петербурге и во флоте, — докладывал Эссен. — План этот вкратце таков:

1. Подрывная партия выводит из строя шлюзы Кильского канала и этим отделяет германский флот Балтики от Флота открытого моря.

2. Заблаговременно собранные под благовидным предлогом в Либаве минные заградители и часть боевых сил в решающий момент вне видимости Либавы соединяются с бригадами линкоров и крейсеров, и флот с запасом мин и угольщиками идет к Борнхольму. Боевые действия переводятся в узкости Гиедзер, Фемарн и на выходы из Кильской бухты.

С точки зрения тактической Гиедзер и особенно Фемарн нам более выгодны, чем Финский залив, так как эти проходы уже и длиннее. В стратегическом же отношении наши выгоды еще очевиднее: блокада кайзеровского флота заставит немцев опасаться высадки наших десантов на побережье и оттянуть часть войск от границ России.

3. Выставив минные заграждения перед другими базами неприятеля, наши корабли путем артобстрелов вынуждают неприятеля выйти в море, забросанное минами, и на стоящие в засаде подводные лодки. А массовое минирование наиболее употребительных фарватеров поведет к экономической блокаде германской промышленности”.

План предусматривал и подход английского флота для удержания немецких кораблей в Зунде, либо Зунд и Бельты должны быть закрыты минами. В случае же неуспеха всего предприятия остаткам русского флота предстояло отойти в Финский залив, чтобы насмерть стоять на центральной минно-артиллерийской позиции.

“Настоящие действия с нашей стороны были бы неожиданностью для всего мира, — убеждал адмирал сомневающихся. — Во-первых, потому, что со времен Екатерины наш флот только оборонялся, и, во-вторых, потому, что наступление Андреевского флага против второго флота мира будет всем казаться немыслимым. Однако оно выполнимо и по трудности своей не превышает планов, выполненных великими людьми в свое время...”

Оформление наступательной идеи было поручено капитану 1 ранга А. С. Максимову и капитану 2 ранга М. И. Смирнову, а разработка особо секретных боевых инструкций для проведения операций в Южной Балтике, видимо, перешла в руки капитана 2 ранга А. В. Колчака, который вскоре оставил должность заведующего Балтийской частью Морского генерального штаба и вступил в командование эсминцем “Уссуриец”. Через год он возглавит оперативную часть штаба флота.

При всей внешней авантюрности дерзкого плана Эссена можно видеть, что он базировался не только на неожиданности, но и на концепции, согласно которой, будучи в целом слабее противника, надо в чем-нибудь превосходить его. Пораженный, как и многие, эффективностью использования мин в Порт-Артуре (гибель “Енисея”, “Боярина”, “Петропавловска”, японских “Хацусе”, “Яси-ма”, “Такосаго”, повреждения “Победы”, “Баяна”, дважды — “Севастополя”), Николай Оттович пришел к убеждению, что его щитом и мечом должна стать минная служба, поднятая на современный уровень организации.

Предпринятые Адмиралтейством меры по совершенствованию этой службы в 1906 г и приказ по морскому ведомству от 26 июня 1908 г, разделившие минные постановки на эскадренные и портовые, мало что меняли. Чтобы превратить мину в активное оружие, нужны были специальные минные заградители, обладающие большой скоростью корабли-лаборатории, корабли-хранилища, корабли орудия, способные скрытно забрасывать рейды и фарватеры неприятеля тысячами мин. Адмирал выискивал людей, склонных к минному делу, и они нашлись в его флоте. Имеющиеся транспорты “Амур”, “Енисей”, “Волга” и переоборудованные из старых крейсеров “Нарова”, “Ладога” и “Онега” были далеки от эссеновского идеала, но Отряд минных заградителей и в этом виде в недалеком будущем сможет за считанные часы выставить многомильное заграждение на пути неприятельской эскадры. Следуя далее логике войны, штаб начальника Действующего флота учреждает партию траления, ее возглавил создатель подобной партии в Порт-Артуре капитан 2 ранга М. В. Иванов. Началось строительство первых специальных тральщиков.

Начавшееся пополнение корабельного состава, строительство крепости Петра Великого, возведение перед Кронштадтом могучих фортов Ино, Красная Горка, Серая Лошадь, Тотпебен, Обручев, а также неутомимость начальника флота, безвылазно находившегося на кораблях, его обращения к командам с призывом “Помни войну!” способствовали пробуждению творческих сил в моряцкой среде. Архивы сохранили множество новаторских проектов, поступивших с флота и из учебных заведений.

Предвоенные годы ознаменованы на Балтике появлением многих принципиальных новшеств и изобретений. Командир “Храброго” капитан 2 ранга А. И. Непенин в течение многих месяцев обследовал Балтийское побережье с целью создания сети постов наблюдения и телеграфных станций. После утверждения 23 ноября 1909 г “Положения о береговых наблюдательных постах и станциях связи Морского ведомства” Андриан Иванович Непенин сформировал на Балтике службу наблюдения и связи.

Северное, Восточное и Южное ее отделения состояли из десятков постов и радиостанций. Впоследствии при СНиС появились отделения радиоразведки и авиаразведки.

Многое сделали для развития “беспроводного телеграфа” бывший командир “Амура”, впоследствии начальник минного отдела Главного управления судостроения, генерал-лейтенант А. А. Реммерт, специалисты штаба А. М. Щастный и И. И. Ренгартен.

Старший лейтенант Иван Иванович Ренгартен вписал ярчайшую страницу в историю Балтийского флота изобретением радиопеленгатора. К началу войны на побережьях и о. Утэ были сооружены 6 радиопеленгаторных станций. Введение их в действие также давало Российскому флоту определенное преимущество перед агрессором.

Лучшим на флотах мира считался предложенный старшим офицером “Петра Великого” старшим лейтенантом Л. Г Гончаровым трехтрубный веерный торпедный аппарат. Гончаровым же впоследствии была изобретена противолодочная бомба. Усилиями таких офицеров, как П. П. Киткин, А. Я. Аверкиев, Л. Г Гончаров, С. Л Калчев, Н. Н. Дорогов, совершенствовались минное дело и тральное хозяйство; русский змейковый трал был передан британскому флоту. Англичане использовали также русскую систему морских стрельб, выработанную в результате реформ артиллерийского дела М. А Кедрова, И. К. Федяевского и В. А. Унковского. Командиром “Акулы” Н. А. Гудимом было создано и опробовано устройство для движения подводной лодки на дизелях под перископом.

С приближением войны стабилизировалась численность матросского состава, усилилась деятельность школ машинистов, комендоров, радиотехников, минеров. Была открыта в 1910 г школа юнг в Кронштадте. Все это помогло преодолеть острую нехватку младших специалистов. На Балтийском флоте к этому времени выросла и плеяда великолепных офицеров, многие из которых служили ему в течение десятилетий. В новых условиях службы и боевой подготовки полностью сменился доцусимский адмиралитет. Управление линейными кораблями и соединениями перешло в руки командиров и лейтенантов русско-японской войны — таких, как М. К. Бахирев, Л. Б. Кербер, А. И. Непенин, Л С. Максимов, П. Н. Лесков, А И. Бестужев-Рюмин, А. К. Небольсин, К. В. Стеценко, П. Л. Трухачев, Н. М. Григоров.

В апреле 1913 г Николай II произвел Н. 0. Эссена в адмиралы.

Балканские события 1914 г в один миг обнажили противоречия европейской политики. 15 июля Австро-Венгрия объявила войну Сербии, и уже через день стало известно, что кайзер назначил принца Генриха Прусского командующим Балтийскими морскими силами, часть его кораблей стала переходить в Данциг ближе к российским водам. Эссен расставил свои соединения по боевой диспозиции. Наконец, не дождавшись разрешения столицы, он решил на свой страх и риск ставить главное минное заграждение Центральной минно-артиллерийской позиции.

“Адмирал Эссен волновался и считал, что все кончится тем, что германский флот прорвется и, не выставив минных заграждений, мы сможем задержать его только на несколько дней, — вспоминал потом начальник оперативной части штаба флота А. В. Колчак. — Но как раз в момент, когда мы подняли сигнал".. получили из Морского штаба условную телеграмму”.

Первая боевая операция показала высокую боеготовность Отряда минных заградителей. Его начальник контр-адмирал В. Л Канин в полдень 18 (31) июля донес: “Согласно приказу “Ладога”, “Нарова”, “Амур” и “Енисей” выставили 2119 мин всех трех видов в восемь линий с углублением 4,9 м и с интервалом 45 — 85 м. Работа проведена за 4 часа 25 минут. При этом взорвалось 11 мин - всплывших не было”.

На следующий день последовало официальное объявление войны. Обращаясь к флоту, Н. 0. Эссен закончит свой приказ словами: “Да исполни каждый из нас величайший долг перед Родиной — жизнью своей защитит ее неприкосновенность и да последует примеру тех, кто двести лет назад с великим императором во главе своими подвигами и кровью поло жили в этих водах начало нашему флоту!”

Дредноуты “Севастополь”, “Гангуг”, “Петропавловск” и “Полтава” все еще не были готовы, тем не менее немцы были осторожны. Передовой отряд адмирала Мишке удалялся при приближении русских кораблей, но при отходе дозорных крейсеров нападал на маяки и сигнальные посты. Командующий флотом несколько раз выходил на “Рюрике” с крейсерами и “Новиком” за Даго и в шхерный район, но противник уклонялся. Самой крупной операцией Мишке была постановка 17 августа большого минного заграждения к норду от Тахконы, но обнаружив его, штаб Эссена принял решение не тралить мины, а использовать это препятствие в своей обороне.

Видя пассивность Мишке, принц Генрих заменил его опытным и решительным адмиралом Берингом. Однако первый же выход нового командующего Действующим отрядом в русские воды завершился гибелью 26 августа на камнях Оденсхольма быстрейшего из его крейсеров — “Магцебурга”. Но значение аварии оказалось больше, чем потеря ценной боевой единицы, так как при обследовании “Мащебурга” были найдены шифры и сигнальные книги германского флота, что позволило радиоразведке А. И. Непенина до конца года расшифровывать перехваченные переговоры немецких судов.

Между тем адмирал Беринг усиливал напор на позиции русского флота. Приближение к Финскому заливу линкоров “Эльзас”, “Виттельсбах” “Брауншвейг”, броненосных крейсеров “Фридрих-Карл”, “Блюхер”, “Роон”, нападения подлодок на дозоры утверждали Н. 0. Эссена в мысли, что борьба в своих водах чревата лишь потерями. Натиск противника надо было ослабить путем перевода линии соприкосновения к германским базам и на главные фарватеры немцев, но Командующий флотом был связан директивой Ставки: “Активные действия флота западнее Оденсхольма запрещаются”.

Обостренное чутье на опасность заставило Н. 0. Эссена доложить Главнокомандующему VI армией, которому он был подчинен в оперативном отношении, свой план минной войны в Южной Балтике.

Без экстремизма плана его дерзость не казалась чрезмерной, однако генерал от артиллерии Ван дер Флит, считая, что такие операции ослабят оборону Финского залива, предпочел отложить их “до активных выступлений англичан”.

Неудовлетворенный этим решением адмирал направил начальника оперативной части А. В. Колчака в Ставку с рапортом о необходимости перейти к активной обороне. “Оставляя основной задачей Балтийского флота обеспечение безопасности столицы, прошу разрешения на выполнение минных постановок на путях передвижения боевых и коммерческих судов противника, уничтожение наблюдательных постов на его побережье и пр., — писал Эссен. — Выполнение указанных задач требует выхода в море главных сил или по крайней мере части их для обеспечения работы как наших крейсеров, так и заградителей, самостоятельные операции которых, не поддержанные линейными кораблями, получают слишком случайный характер”.

11 октября, все более осваиваясь вблизи Финского залива, адмирал Беринг добился крупного успеха: командир подводной лодки С-26 Беркгейм подстерег на меридиане Дагерорта возвращающиеся из дозора крейсера и торпедировал “Палладу”, которая взорвалась и в считанные секунды затонула со всем экипажем. Четверть часа спустя “Баян” увернулся от шедшей поверху торпеды. Предчувствия не обманывали Эссена: пользуясь пассивностью Российского флота, Беринг будет брать одну жертву за другой.

На следующий день после трагедии вернулся из Барановичей капитан 1 ранга Колчак и вопреки надеждам Командующего предъявил ему приказ Верховного Главнокомандующего великого князя Николая Николаевича о запрещении использования новых линкоров и активных действий далее Дагерорта.

Потрясенный всем происшедшим, Н. 0. Эссен приказал начальнику оперативной части немедленно “поднять” довоенные разработки минных операций в южной части моря. 22 октября был подписан приказ о проведении девяти минных постановок в германских водах.

Ночью 17 ноября флагманский корабль адмирала Беринга “Фрицрих-Карл”, шедший в одиночку неподалеку от Мемеля, после трех взрывов в подводной части корпуса утратил ход и стал тонуть. Зная о прибытии на Балтику двух британских подлодок, Беринг решил, что стал их жертвой, о чем и радировал младшему флагману Карфу, который пятью крейсерами стоял завесой перед Финским заливом.

На призыв Беринга поспешил лоцманский пароход “Эльбинг”, но и он взорвался вблизи гибнувшего “Фридриха-Карла”. Едва подошедший “Аугсбург” снял Командующего и экипаж флагманского корабля, как новейший броненосный крейсер перевернулся и затонул.

Однако ни английские лодки Е-1, Е-9, ни “Акула” не имели никакого отношения к этой аварии.

“Фрицрих-Карл” и “Эльбинг” стали первыми жертвами героического полудивизиона особого назначения. Еще 31 октября “Генерал Кондратенко”, “Пограничник” и “Охотник” поставили у передовой базы Беринга 105 мин, а 5 ноября они же с “Сибирским стрелком” сбросили 140 мин севернее первого заграждения, на котором и оказался “Фридрих-Карл”.

Следующей ночью “Новик” (командир капитан 1 ранга П. П. Палец-кий) проник в Данцигскую бухту и перегородил фарватер от Пиллауского маяка 50-ю минами.

В ту ночь, когда авария “Фридриха-Карла” вынудила Карфа увести свои крейсера от выходов из Финского залива, севернее Готланда незамеченными прошли “Амур” и сопровождавшие его “Рюрик”, “Олег” и “Богатырь”. Вечером корабли были за Данцигом. Отделившись от крейсеров, “Амур” (командир — капитан 1 ранга А. А. Ружек) утром 19 ноября выставил 240 мин на пути между Данцигом и Килем у банки Штольпе. На следующий день полудивизион эсминцев, приблизившись к Брюстерорту, опять “засорил” выход из Данцигской бухты к северу.

Созданный Н. 0. Эссеном еще в составе 1 -го отряда минных крейсеров полудивизион особого назначения все эти годы оставался предметом неусыпных забот Командующего и был доведен до высшей степени надежности и мастерства экипажей, необходимой для выполнения самых дерзких и значительных операций. Тридцатитрехлетние командиры имели лучших в дивизии офицеров, младших специалистов и образцовых моряков на всех боевых постах, они умели не только связно маневрировать в самых сложных навигационных условиях, синхронно класть мины, но и вселить отвагу в сердца личного состава. Уже к Рождеству за ряд блестящих рейдов капитаны 2 ранга К. В. Шевелев (начальник полудивизиона, командир “Генерала Кондратенко”), П. В. Вилькен (“Сибирский стрелок”), В. И. Руднев (“Пограничник”), П. В. Гельмерсен (“Охотник”), как и командир “Новика” П. П. Палец-кий, были награждены золотыми саблями с надписью “За храбрость”.

Однако переход к активным действиям вызвал воодушевление не только на кораблях полудивизиона эсминцев. Характерно в этом плане свидетельство начальника штаба Балтфлота контр-адмирала Л. Б. Кербера, возглавлявшего упомянутый выше поход “Амура” и крейсеров к банке Штольпе. В своем рапорте Командующему он отмечал: “Настоящий поход имел весьма благотворное влияние на дух личного состава. Офицеры и команды проявляли неутомимость и неослабную бдительность. Поэтому позволю себе обратить внимание, что повторение подобных операций у берегов противника благотворно скажется на общем настроении”.

Успех первых операций в германских водах изменил взгляд Главнокомандующего 1 армией на позицию штаба флота. Согласие генерала Ван дер Флита окрылило Н. 0. Эссена, и он 19 ноября подписал приказ: “Заминировать все подступы к германским портам в юго-восточной части Балтийского моря, дабы насколько возможно затруднить всякое движение судов в этом районе и стеснить передвижение и базирование неприятеля на Данциг, Пиллау и Мемель”.

Для исполнения таких планов сил полудивизиона, “Новика” и двух сравнительно новых заградителей было недостаточно, к тому же осторожность подсказывала Эссену, что самостоятельные походы эсминцев в глубь неприятельских вод далее недопустимы. В целях расширения агрессии было решено оборудовать рельсовыми путями “Рюрика”, “Адмирала Макарова”, “Баяна”, “Богатыря”, “Россию”, “Олега”, для чего частично изменить также конструкцию минного якоря.

До конца ноября “Новик”, полудивизион особого назначения и 1-й дивизион (начальник П. П. Владиславлев) воспользовались наступившими темными ночами для расширения минных полей у Данцига и Мемеля. Наконец, узнав о предстоящих массовых перевозках войск в Данциг и Кенигсберг Н. 0. Эссен сам возглавил поход “Рюрика”, крейсеров с минами и “Енисея” к Данцигской бухте. Предварительно поставленные у Борнхольма Е-1 и Е-9 должны были освещать обстановку перед Данцигом, а в случае появления больших линейных сил и прикрыть отход Отряда особого назначения. Разделившись на три группы, корабли Эссена 14 и 15 декабря выставили на выходах из бухты еще 420 мин.

“Гибель броненосного крейсера “Фридрих-Карл” на русском минном заграждении у Мемеля изменила положение на Балтийском театре, — писал впоследствии германский морской историк Р. Фирле. — Это событие показывало, что русские, как мы давно ожидали, перешли к активному методу ведения морской войны, пользуясь своим сильным минным оружием”. Однако и малочисленные подводные силы Балтфлота оказывали своей активностью сильное давление на неприятеля. Походы в октябре —декабре “Крокодила” (командир — старший лейтенант К. К. Станюкович) за Либаву, “Акулы” (капитан 2 ранга Н. А. Гудим) к Готланду и Данцигу, шесть длительных рейдов Е-1 (командир — капитан 2 ранга Ноэль Лоренс) и Е-9 (командир капитан 2 ранга Макс Хор-тон, штурман — сын Командующего флотом лейтенант Антоний Эссен), перевод дивизиона старых подлодок в Або-Оландокий район держали в напряжении командиров Беринга. Сильно преувеличенные слухи о численности сил неприятеля способствовали возникновению в германском флоте “психоза подводных лодок”. Именно благодаря ему крейсер “Тетис”, приняв ночью свое судно за подлодку, расстрелял тральщик “Сенатор Штрандес”.

Победив оборонительную психологию, адмирал Н. 0. Эссен добился того, что давно не удавалось Российскому флоту: обложенный минами и перископами, Данциг как маневренная база стал опасен для германских кораблей. “После появления русских мин в Данцигской бухте отряд Беринга стал базироваться в Свинемюнде”, — свидетельствует тот же Р. Фирле. Однако известна и другая формулировка этого решения, поскольку непосредственное распоряжение принца Генриха о переходе в Свинемюнде обосновывалось глубинами бухты, благоприятствующими действиям подводных лодок у Данцига и Нейфарвассера.

Это был значительный успех Андреевского флага уже и потому, что теперь путь германских кораблей к Финскому заливу удлинялся на полсуток. Успех этот был особенно заметен на фоне пассивных, вяло текущих действий русской армии на сухопутных фронтах. На рождество адмирал Н. 0. Эссен удостоился ордена Белого Орла с мечами, его ближайшие помощники Л. Б. Кербер, В. А Канин, Л С. Максимов были произведены в вице-адмиралы, а капитан 1 ранга А В, Колчак получил британский Орден Бани и подарок из кабинета императора. Многочисленные награждения и повышение в чинах “за отличие” увеличивали решимость балтийцев удержать полученную инициативу в новой кампании.

Наступление чрезвычайно суровой зимы существенно затруднило, но не остановило минную экспансию русских моряков; именно в эта месяцы флотом были выполнены весьма значительные операции.

Блестящее дело совершил в середине января 1915 г. экипаж крейсера “Россия” (командир — капитан 1 ранга Н. Л. Подгурский), когда он, отделившись от бригады, в одиночку прошел далее Свинемюнде до мыса Аркона. Вскоре там на его минах взорвался крейсер “Газелле”, а затем пароход “Грете Хемсот”. Подлинный героизм проявили моряки полудивизиона особого назначения 14 февраля. Накануне ночью, ввиду серьезных повреждений “Рюрика” на камнях у Готланда, бригаде крейсеров пришлось вернуться в Ревель; экспедиция была отменена. Оставшись без крейсерского сопровождения, руководитель эсминцев А. В. Колчак радировал Командующему флотом, что обстоятельства благоприятствуют операции, и успешно поставил две банки по 70 мин у Хелы, в непосредственной близости от Данцига.

Непрекращающиеся аварии на минах боевых кораблей и транспортов дезорганизовали и торговое судоходство между Швецией и Германией, была закрыта старейшая паромная переправа Зассниц — Треллеборг После потери полутора десятков пароходов Союз судовладельцев потребовал снятия адмирала Беринга с поста Командующего действующим отрядом.

“Война в Балтийском море слишком богата потерями без соответствующих успехов!” — признал кайзер, заслушав доклад принца Генриха об итогах кампании. Флагманом особого назначения на Балтике вместо Беринга в апреле стал контр-адмирал Э. Гопман.

Предвидя наступление неприятеля прежде всего через Ирбенский пролив, адмирал Н. 0. Эссен, по привычке всюду поспевать самому, совершил несколько выходов на ледоколах и миноносцах в Ревель и к Ирбенам. Серьезно простудившись при этом, он несмотря на болезнь продолжал работать, пока его не свезли с тяжелым воспалением легких в частную клинику в Ревель.

Адмирал Николай Оттович Эссен, моряк, сделавший чрезвычайно много для возрождения и реформирования флота после катастрофы 1904-1905 гг., умер 20 мая 1915 г Последними словами выдающегося флотоводца были: “Пойдем-пойдем... Вперед!”

Любимый Эссеном “Пограничник” доставил сопровождаемый георгиевским караулом прах Командующего к Английской набережной. При громадном стечении народа и войск гроб на лафете за шестеркой лошадей проследовал от храма Спаса-на-водах на Новодевичье кладбище. Прочувствованная телеграмма Николая II из Ставки, аршинный крест из живых белых цветов от императрицы, траурная лента со словами: “Славному защитнику Андреевского флага, гордости русского флота” — от Государственной Думы и орудийный салют стали выражением скорби и благодарности всей России создателю нового Балтийского флота.

Назначение Командующим вице-адмирала Василия Александровича Канина, как впоследствии признал Морской Министр адмирал И. К. Григорович, оказалось ошибкой: “Это был офицер, который маг быть хорошим, когда над ним стояло начальство, а сам сделавшись им, распустился и чуть не распустил все то, что так крепко и хорошо было спаяно усопшим адмиралом”.

Однако Ирбенская операция 8-21 августа 1915 г показала, что флот, ведомый новыми адмиралами и командирами, остался верен заветам Эссена. Придя к Ирбенам с десятью линкорами, двенадцатью крейсерами, шестьюдесятью питью эсминцами и таким же числом тральщиков, вице-адмирал Эрхард Шмидт, по заключению Адмиральштаба, не выполнил поставленных задач.

Уже на ирбенских заграждениях и в заливе Э. Шмидт потерял на минах 3 тральщика, 2 миноносца и поврежденного “Тетиса”, затем доблестный “Новик” (командир капитан 2 ранга М. А. Беренс) потопил новейший эсминец У-99 и разворотил корму У-100, а Е-1 торпедой взорвала винто-рулевое устройство тяжелого крейсера “Мольтке”, за что сэр Ноэль стал кавалером ордена св. Георгия. Но решающим ударом, сломившим, видимо, дух Э. Шмидта, стал подвиг канонерской лодки “Сивуч”, названной военными специалистами мира балтийским “Варягом”.

Настигнутые немцами в середине оставленного В. А Каниным Рижского залива, “Сивуч” и “Кореец” приняли бой с двумя крейсерами и четырьмя миноносцами, нанесли повреждения “Аугсбургу” и “Танну”, потопили миноносец. После того как кормовое орудие “Сивуча” вышло из строя, командир капитан 2 ранга Петр Нилович Черкасов приказал “Корейцу” продолжить путь в Моонзунд, а сам повернул навстречу противнику. Судьбу боя решил подход адмирала Э. Шмидта с эскадрой. Погибая, “Сивуч” в упор стрелял по миноносцам, подошедшим на 300 — 400 м, пока не погрузился.

“Противник храбро сражался до последнего мгновения; надстройки его были разрушены, внутри происходил взрыв за взрывом, и борт его был красен, как жаровня. В 21.30 корабль перевернулся со всем его мужественным экипажем, — записал начальник германской флотилии миноносцев. — Вместе с “Позеном” по канлодке, принятой за “Славу”, стрелял также “Нассау”. 8-я флотилия миноносцев провела атаку, выпустив по нему четыре торпеды...”

Новью потери в бою с одиночным кораблем, оказавшимся маленькой канлодкой, сразили адмирала Шмидта, потерявшего уйму судов еще до встречи с Морскими Силами Рижского залива, ожидавшими его в Моонзунде. Утратив решимость, он сутки простоял на якорях возле о. Кюно, а 21 августа германская армада повернула к Ирбенам и ушла в Либаву.

Героизм 32-летнего командира П. Н. Черкасова посмертно был увековечен орденом Св. Георгия, подвигу “Сивуча” были посвящены многолюдные демонстрации в Лондоне, Париже, в Австралии и Новой Зеландии. Английская “Стар” пророчествовала:

“Мир вспомнит о героизме “Сивуча” даже тогда, когда все другие события этой титанической войны станут достоянием истории”.

В последовавших затем социальных катаклизмах затерялись имена героев, забылась клятва Морского Министра назвать именем адмирала Н. 0. Эссена лучший из новых кораблей, и сам флот, детище великого адмирала, через считанные годы был разорен, погибли или были рассеяны по свету взлелеянные им адмиралы, командиры. Но Россия и спустя многие десятилетия не должна забыть, что флот Эссена не допустил неприятеля к столице святого нашего Отечества.

Б. Л. Шалагин, член союза журналистов РФ.